Порою жизнь как детектив - Страница 39

И еще — этот богатый австралиец, который купил за большие деньги ее картину на Невском… он рассказал ей, что живет в Йоркшире, в Англии и очень тоскует по своей Австралии. И ее картина, на которой все так похоже, как в его любимом Квинсленде, будет согревать его душу…

Это тоже знак судьбы…

Судьба… все-таки ей грех жаловаться. У нее замечательный сын… она признанная художница, за границей ее называют русской маринисткой… а ведь ей нет еще и тридцати… и у нее была любовь!

— Тим, ты что смотришь? От телевизора можешь оторваться? — спросила она строго, входя в гостиную.

— Мам, смотри, чемпионат мира по серфингу показывают. Классно! — мальчик завороженно глядел, как вдоль кромки волны ловко скользили спортсмены, срезая своими досками гладкий пласт воды.

Ника села рядом с сыном и посмотрела на экран. Там, под ярким южным солнцем корреспондент брал интервью у победителя — рыжеволосого австралийца со счастливым обветренным лицом. Парню было лет девятнадцать. Его мокрые светлые волосы весело торчали в разные стороны, белозубая улыбка то и дело появлялась на лице чемпиона, не скрывавшего своей радости и что-то увлеченно говорившего о волне.

«Похож на Него, — подумала Ника. — Он ведь тоже был одним из лучших».

— Мам, я тоже хочу на доске в океане кататься.

— Никогда! — Ника выключила телевизор.

— Ну почему?

— У нас нет океана, негде кататься.

— А туда поехать нельзя? — кивнув в сторону телевизора, спрашивал мальчик.

— Нельзя.

Обиженный Тимоша занялся своими солдатиками…

…Самолет шел на снижение. Длинный и тяжелый перелет подходил к концу.

— Мам, смотри — океан! — теребил Нику неугомонный сын.

Она внимательно посмотрела в глаза мальчика, синие, как у Него.

— Тим, а ты знаешь, как по-английски будет твое имя?

— Нет.

— Тимоти.

— Почему ты так назвала меня?

— Так звали… зовут твоего отца — Тимоти. Тимоти Кросби.

— А почему он нас бросил?

— Он не бросил. Он здесь. Мы его найдем.

За окном самолета было видно, как на берег набегают синие волны с белой кружевной пеной. Заходящее солнце подсвечивало горизонт из-под розовых облаков, и казалось, что там, на востоке, есть еще один закат…

Ника улыбнулась. Ей впервые захотелось нарисовать океан в хорошую погоду…

Место, куда они прилетели с Тимошей, называлось Серфере Парадайз — рай для серферов…

Австралия, Голд Кост

Встреча

Лена с Галей подошли к автобусной остановке. «Здесь быстрей машину поймаем», — сказала Галка. Вечерняя Охта жила своей жизнью. Народ «гулял» по Бродвею — так местные называли улочку из симпатичных ларьков, где все можно было купить быстро и не дорого. А главное, удобно — надо тебе колбаски или только помидоры — идешь к определенному ларьку и берешь, что надо. Поговаривали, что все скоро уберут, и будут одни супермаркеты. Конечно, это тоже удобно, можно сразу отовариться. Но что греха таить, там часто покупаешь то, что и не хотел вовсе, так как трудно пройти мимо красиво разложенных продуктов. Соответственно, и денег больше тратится. Да и удобно только тем, кто на машине ездит. Ленина подружка была женщина одинокая и «безлошадная». И, наверное, это теперь уже вряд ли изменится. Поэтому она сетовала по поводу будущего исчезновения Бродвея.

Пока разговаривали, стал накрапывать дождик. Обе женщины, Лена и Галя, стояли, вытянув вперед правые руки, пытаясь остановить машину. Долго никто не реагировал. Наконец, резко затормозила вишневая «восьмерка». Молодой парень за рулем спросил: «Вам куда?» — «Кировский район, Маршала Жукова», — ответили женщины хором и засмеялись. «Садитесь», — парень открыл дверцу. «А сколько стоить будет?» — спросила Лена. «Договоримся, не волнуйтесь», — был ответ.

Галя нарочито посмотрела на номер, поцеловала Лену в щечку и сказала: «Я позвоню». Это она всегда делала «для острастки», чтобы водитель понял — номер его запомнили, и не дай Бог, что случится, мало ему не покажется. Лена очень любила свою институтскую подругу, но виделись они редко, потому что жили на разных концах города…

Словно прочитав Ленины мысли, парень спросил: «У подруги были?» — «Да, — ответила Лена, — Жалко, живем далеко друг от друга». «Я вот тоже в Кировском живу, и Охта мне — как другой город» — «Подрабатываете?» — неожиданно для себя задала Лена неприличный вопрос. «Да нет, — парень засмеялся, — мама попросила к бабушке съездить, отвезти кое что». Лена внимательнее пригляделась к парню. Было ему лет девятнадцать, худой, волосы темные, коротко стриженые. И что-то такое знакомое показалось Лене в его улыбке, словно они уже где-то встречались.

«А вы — хороший сын, папе с мамой помогаете», — с улыбкой сказала Лена. «Маме, отец умер, когда мне всего пять лет было» — «Извините ради Бога, нехорошо получилось» — «Ничего, я даже плохо его помню».

Они замолчали. Парень ловко управлял своей «восьмеркой», лавируя в потоке автомашин.

Было начало октября, стояла чудесная погода, пожалуй, даже слишком теплая для этого времени. Лена, сама «из осени родом», обожала это время года за легкую печаль и свежесть.

Вот и сейчас деревья приветливо помахивали ей ветками всех оттенков желтого, иногда роняя, как бы отпуская в свободное путешествие свои листья… дождик кончился.

«Не возражаете — я немного открою окно?» — спросила она. «Нет, пожалуйста».

Она с удовольствием вдохнула свежий, чуть влажный воздух. Было еще довольно светло, солнце садилось где-то за домами, пробиваясь последними лучами через их строй.